Содержание

Главная >> История России 1900—1945 гг. 11 класс. Данилов

Глава 3. Политическая борьба и поиски модели развития 1921—1929 гг.

§ 14—15. Духовная и повседневная жизнь в послереволюционные годы

Давайте вспомним

Новые символы и атрибуты советской власти

Какие новые виды творчества появились в послереволюционные годы

Попробуйте

Перечислить поэтов и художников, которые называли себя пролетарскими

Назвать самых известных представителей творческой и научной интеллигенции, эмигрировавших после революции

От «военного коммунизма» к нэпу: метаморфозы «борьбы за новый быт»

С 1914 г. до начала 1920-х гг. Россия находилась в состоянии войны. Через несколько лет после вступления в Первую мировую войну российская экономика не выдержала перегрузок военного времени и уровень жизни населения стал быстро падать. Усиливающийся продовольственный кризис оказывал влияние на все стороны жизни общества. Снабжение жителей городов продовольствием стало важнейшей задачей властей. Еще в 1916 г. царским правительством были приняты решения, предписывавшие для каждой губернии жесткие нормы поставок продовольствия для армии и запрет на свободную торговлю продуктами (эти меры вошли в историю под названием «продразверстка»).

Временное правительство, оказавшееся у власти после свержения монархии, провозгласило государственную хлебную монополию — весь товарный хлеб крестьяне должны были сдавать государству. Однако контролировать снабжение городов правительство оказалось не в состоянии. Вот как о первых неделях жизни Петрограда после Февральской революции вспоминал В.В. Шульгин:

«Город был совсем странный — сумасшедший, хотя и тихим помешательством... пока. Трамваи стали, извозчиков не было совсем... Изредка неистово проносились грузовики с ощетиненными штыками... Все магазины закрыты... Но самое странное то, что никто не ходит по тротуарам. Все почему-то выбрались на мостовую. И ходят толпами. Главным образом — толпы солдат. С винтовками за плечами, не в строю, без офицеров — ходят толпами без смысла... На лицах не то радостное, не то растерянное недоумение...»

После Февральской революции в деревне начались поджоги помещичьих усадеб, в городе — грабежи продовольственных складов и погромы винных погребов. Приметой времени стало огрубение нравов.

Приход к власти большевиков в октябре 1917 г. не улучшил ситуации со снабжением городов. Сколько-нибудь регулярный подвоз продуктов прекратился, покупательная способность денег катастрофически падала. Деревня и город переходили на прямой товарообмен. В городах появились толкучки, где можно было договориться об обмене вещей на продукты. Между городом и деревней стали курсировать так называемые мешочники, перевозившие продовольствие и промышленные изделия.

Города голодали и замерзали. Наступили, по словам писателя Б.Л. Пастернака, времена «немыслимого быта». Не работал водопровод, замер общественный транспорт, закрылись магазины. Отмена квартплаты в январе 1921 г. только усугубила ощущение «ничейности» жилья.

Продукты и дрова при большевистской власти распределялись по классовому принципу. В первую очередь обеспечивали рабочих (к ним приравнивались беременные женщины). С лета 1919 г. распределительная система начала давать все более серьезные сбои из-за острой нехватки продуктов. Чтобы избежать массового голода, горожан стали прикреплять к общественным столовым. Одежду и промышленные товары получали на складах. На эти склады свозилось экспроприированное (отнятое) «у классового врага» имущество и оставшиеся без присмотра вещи обеспеченных людей, бежавших из страны.

В больших городах быстро набирал темпы «квартирный передел». Рабочим отдавали комнаты в пустовавших квартирах, а таких за годы войн и революций оказалось немало. В августе 1918 г. Совнаркомом был принят декрет, отменявший права частной собственности на недвижимое имущество. Этот декрет позволил многим людям поселиться в квартирах, где раньше жила одна семья. Настроения старых леи льдов таких квартир отражают стихи Б.Л. Пастернака:

В квартиру нашу были, как в компотник,
Набуханы продукты разных сфер:
Швея, студент, ответственный работник,
Певица и смирившийся эсер.

Для предотвращения полного разрушения жилого фонда в самом начале 20-х гг. власти были вынуждены передать жилища в коллективную собственность жильцов. Жилье перестало быть «ничейным», хотя оно оставалось сильно перенаселенным.

Многие деятели новой власти предпочитали в условиях сурового быта времен «военного коммунизма» не обзаводиться собственным хозяйством, тем более что они с утра до вечера находились на работе. Целые семьи работников партийных и государственных учреждений жили в устроенных по типу общежитий так называемых домах Советов. При этих домах работали столовые, читальни, бани, предоставлявшие необходимый минимум коммунальных услуг. Под такие общежития переоборудовали ряд гостиниц (в Москве — «Националь» и «Метрополь», в Петрограде — «Астория» и «Европейская» и др.).

На жизни горожан переход к нэпу сказался не сразу. Но уже к середине 1922 г. возрождение частной инициативы принесло первые заметные плоды: засверкали витрины частных магазинов и ресторанов, кафе и чайных, открыли двери частные кинотеатры, мастерские по пошиву одежды и изготовлению обуви, парикмахерские. Наряду с частным сектором заработали предприятия государственной и кооперативной торговли и сферы услуг. Город запестрел вывесками и рекламой, предлагавшими товары и услуги на любой достаток. В свободной продаже, как с удивлением отмечали современники, быстро появилось все, вплоть до невиданных годами фруктов и шоколадных конфет.

Впервые за долгие годы в быту появились новые вещи. Яркое свидетельство об этом оставил в дневнике за 1925 г. писатель К.И. Чуковский: «Этот год — год новых вещей. Я новую ручку макаю в новую чернильницу. Предо мной тикают новые часики. В шкафу у меня новый костюм, а на вешалке новое пальто, а в углу комнаты новый диван... Наденешь новую рубаху, и кажется, что сам обновился».

Вместе с ростом уровня жизни усиливались неравенство и социальная напряженность. Годы нэпа отмечены резким взлетом пьянства, преступности, распространением в общественных местах азартных игр. Эти антисоциальные явления власть определяла как «пережитки», «язвы капитализма». Вскоре стало ясно, что представления о том, что такие явления чужды поведению «свободного от капиталистической эксплуатации» пролетариата, были далеки от действительности. Борьба с преступностью стала важнейшей задачей большевистской власти.

«Новому миру — новый досуг!»

После революции новое быстро входило в жизнь российского общества. Страна перешла на григорианский календарь (после 31 января 1918 г. сразу наступило 14 февраля). В течение 1918 г. была осуществлена реформа русской орфографии (разработанная учеными еще до революции), в результате которой произошло упрощение правил письма.

Менялись непривычные названия улиц, площадей и общественных мест в больших и малых городах. Новая власть занялась переименованиями уже с первых месяцев своего существования. Волна переименований усилилась после смерти В.И. Ленина.

Открывались санатории и дома отдыха для рабочих. В выходные дни те, кто не хотел оставаться в перенаселенных квартирах, отправлялись за город. Курортные местечки под Москвой и Ленинградом с трудом справлялись с наплывом отдыхающих. Большой популярностью пользовались музеи, вход в них был тогда бесплатным.

Другой формой активного отдыха стали занятия спортом. Они охватывали часть социально организованного населения — учащихся, военнослужащих, молодых рабочих. Уже в годы «военного коммунизма» развитие физкультурного движения рассматривалось как государственная задача. Ее решение возлагалось на органы Всевобуча. В стране открылись институты физической культуры.

Однако в условиях бытовых трудностей и нехватки спортивных сооружений и инвентаря пропаганда физкультуры как «гигиены» и «разрядки» больших результатов не давала. Занятия в спортивных кружках и секциях вплоть до конца 20-х гг. не носили массового характера.

С аналогичными трудностями столкнулись организаторы новых праздничных мероприятий, которым большевистская власть придавала важное значение. С помощью новых форм организованного досуга предполагалось пропагандировать идеи новой власти и вытеснить привычные религиозные праздники и обычаи. В праздничном оформлении улиц и площадей после революции участвовали известные художники Б.М. Кустодиев, Н.И. Альтман, братья Веснины, К.С. Петров-Водкин, М.В. До- бужинский и др. В Витебске украшением города к празднованию первой годовщины советской власти руководил уполномоченный комиссар по делам искусств Витебской губернии, будущий всемирно известный художник М.З. Шагал.

В идеологических целях власти организовывали кампании солидарности с «братьями по классу» в зарубежных странах, будь то бастующие британские шахтеры и докеры или казненные в США по сфабрикованному обвинению профсоюзные активисты Н. Сакко и Б. Ванцетти. Митинги по сбору средств в фонд бастующих были призваны показать, что советские люди не одиноки в борьбе за идеалы революции. Стремясь соответствовать духу эпохи, во всеуслышание заявить о намерении быть на ее передовых рубежах, некоторые родители давали своим детям необычные новые имена. Появились такие имена, как Октябрина, Владлена, Баррикада, Мэлор, Вилор, Рэм, Роскомпарт и др. Правда, мода на подобные новообразования широкого распространения не получила.

Церковная жизнь в «годину гнева Божия»

Февральская революция 1917 г. ускорила давно назревшую реформу церковного управления. Вышедший в июле 1917 г. закон о свободе совести провозгласил свободу религиозного самоопределения граждан. Был запущен процесс отделения церкви от государства, но отнюдь не теми путями постепенных реформ, которые обсуждались в предвоенные годы.

События октября 1917 г. в Петрограде и последовавшие за ними ожесточенные бои в Москве ускорили решение вопроса в пользу скорейшего избрания патриарха. Главой церкви 5 ноября 1917 г. был избран московский митрополит Тихон (В.И. Белавин). Он имел среди верующих репутацию «самого доброго из иерархов Церкви».

Большевики были настроены на решительную борьбу с религией и церковью. Декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» был издан Совнаркомом в январе 1918 г. Это событие стало толчком к массовым репрессиям против духовенства и верующих. В январе 1918 г. в Киеве был убит митрополит Владимир (В.Н. Богоявленский), жертвами расправ стали многие священники и поддерживавшие их миряне. Православная церковь рассматривалась большевиками как институт свергнутой власти, с которым необходимо решительно бороться. Власть взяла курс на вытеснение веры в Бога верой в коммунистические идеалы, на замену христианских ценностей идеей борьбы за социализм.

Патриарх Тихон, говоривший о наступлении «годины гнева Божия», в конце 1918 г. обратился к Совнаркому с посланием, где содержались обвинения большевистского режима в бедствиях народа и церкви. Еще раньше Тихон публично осудил расправу над бывшим императором Николаем II. В результате сам патриарх был заключен под домашний арест, а позже был помещен в тюрьму. Началась подготовка суда над ним, но суд так и не состоялся. После заявления патриарха об «осуждении всякого посягательства на советскую власть» он был освобожден из-под стражи. Тихон выступил против втягивания церкви и ее служителей в политическую борьбу.

Такое компромиссное решение во многом объяснялось необходимостью предотвратить новый церковный раскол. В начале 20-х гг. по инициативе ряда священников оформилось течение, получившее название «обновленчества». «Обновленцы», опираясь на поддержку властей, ратовали за радикальную реформу церковного управления и богослужения (в частности, за переход с церковнославянского языка на русский, с юлианского на григорианский календарь). К 1923 г. под влияние «обновленчества» попала значительная часть епископов и приходского духовенства (более половины приходов), его организации признавались государством как единственные представители православия.

Настоящим потрясением для верующих стало проведенное в 1919—1920 гг. по распоряжению Наркомата юстиции вскрытие святых мощей и их освидетельствование. Затем последовало распоряжение о ликвидации мощей. Были закрыты духовные образовательные учреждения, прекратилось издание религиозной литературы. Когда в 1921 г. в стране разразился страшный голод, патриарх Тихон обратился с посланием, в котором призвал добровольно жертвовать на помощь голодающим любые церковные ценности, не имеющие богослужебного употребления. Но общественная организация Помощи голодающим (Помгол), созданная при участии церкви, была распущена властями. В феврале 1922 г. был издан декрет об изъятии церковных ценностей в пользу голодающих. За сопротивление начавшемуся насильственному изъятию многие приходские священники и миряне были убиты или попали под суд. В Москве процесс по делу «церковников» закончился вынесением пяти смертных приговоров. В Петрограде по делу о церковных ценностях было привлечено 86 человек. Четверо приговоренных во главе с митрополитом Вениамином (В.П. Казанским) были казнены. Репрессии против духовенства и верующих мирян продолжались с большей или меньшей интенсивностью на протяжении 20-х гг. Главным местом заключения духовенства стал Соловецкий лагерь особого назначения. Туда же отправляли и многих представителей интеллигенции.

Несмотря на репрессии и атеистическую пропаганду, из повседневной жизни религиозные обычаи не исчезли. Религия была объявлена частным делом граждан, но исполнению религиозных обрядов любых вероисповеданий в годы нэпа препятствий не чинилось. В церковные праздники в храмах и на улицах собиралось огромное число людей, хотя власти стремились внедрить альтернативные традиции антирелигиозного содержания (например, празднование «звездин» вместо крестин или «комсомольской пасхи»).

После кончины в 1925 г. патриарха Тихона разногласия и внутрицерковная борьба не утихли. Возглавлявший с середины 20-х гг. церковное управление заместитель патриаршего местоблюстителя митрополит Сергий (И.Н. Страгородский) выступил в 1927 г. с заявлением о лояльности Русской православной церкви к советской власти. Это вызвало новый виток противостояния противников и сторонников активной борьбы против большевиков. Большинство сторонников такой борьбы группировались вокруг зарубежной церкви. Однако «обновленческое» движение стало сходить на нет.

Окончание нэпа было ознаменовано постановлением ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» (апрель 1929 г.). Оно привело к массовому закрытию храмов и монастырей и новым гонениям на духовенство. В июле 1929 г. была уничтожена одна из глубоко почитаемых в народе святынь — часовня Иверской иконы Божией Матери в Москве, в 1930 г. взорван Симонов монастырь, в 1931 г. — храм Христа Спасителя. Были закрыты все монастыри, ликвидированы монастырские кладбища. Церковные здания передавались сельскохозяйственным коммунам или трудовым колониям для малолетних. Значительная часть духовенства попала в заключение или ссылку, многие погибли. Всюду снимались колокола, уничтожались иконы и богослужебные книги. Колокольный звон и крестные ходы были запрещены. Набирала обороты атеистическая пропаганда.

Эти действия наносили удар по позициям СССР за рубежом. Глава католической церкви папа римский Пий XI, архиепископ Кентерберийский и многие другие представители христианских церквей выражали озабоченность обрушившимися религиозными гонениями, эта тема оказалась в центре общественного внимания. В начале 30-х гг. волна закрытия храмов пошла на спад, но вновь стала подниматься во второй половине десятилетия. Уничтожение представителей высшего духовенства и ликвидация приходов поставили под угрозу само существование церковной организации.

Продолжение параграфа >>>