Теперь есть возможность
уточнить представление о психологическом романе.
Психологическим романом можно назвать такой,
в котором самоанализ персонажей направлен на характеры и мотивы поведения и в котором этот самоанализ
действующих лиц подвергнут критике и оценке автора
или повествователя.
От рассмотрения лермонтовского романа перейдем
к характерам его героев.
Печорин. Печорин Григорий Александрович — главный герой романа. История его души составляет содержание произведения. Эта задача прямо названа в «Предисловии к «Журналу Печорина». История души воспроизводится в трех аспектах: во-первых, с точки зрения
«внутреннего человека», когда утаенные от посторонних, но открываемые для себя мотивы поведения через
цепь внешних поступков, приключений приобретают ясный, хотя и противоречивый характер; во-вторых, герой
отдает себе полный отчет в мотивах и душевных движе-
ниях, служащих осознанию собственной личности и определяющих принципы ее самопостроения; в-третьих,
история души отображается как объективное описание:
Печорин записывает свои впечатления для себя и воспринимает свой дневник в виде объективного документа, отстраняясь от субъективных пристрастий, создавая
дистанцию между собой действующим, мыслящим и автором. Как автор «Журнала...», Печорин не страшится
рассказать ни об идеальных порывах, присущих ему, ни
о темных сторонах души, ни о противоречиях сознания.
Объективность письма достигается и присутствием
других рассказчиков — Максима Максимыча, странствующего офицера, отдаленных от Печорина и приближенных к нему интеллектуально. Печорин воспроизводит
и мнения о себе других лиц — Веры, княжны Мери,
Грушницкого, Вернера. Все они с разной степенью проникновения в его внутренний мир создают объемный образ его личности. Задача Лермонтова заключалась не
только в том, чтобы история души раскрывалась извне
и изнутри, но и в том, чтобы дать возможно полное
о ней представление. Все описания внешности героя тоже направлены на отображение души (через лицо, глаза, руки, фигуру и детали одежды). Печорин интересен
Лермонтову в качестве обобщенного лица, а не как некоего казуса, изображенного иронически. Ирония как
субъективное художественное намерение исключена,
и если она становится результатом изображения, то повинна в этом не авторская воля, но сам тип личности,
возникший в определенное время и в определенных обстоятельствах. В такой же мере несостоятельно мнение,
отведенное самим Лермонтовым, будто Печорин — портрет автора романа.
Традиция, к которой непосредственно примыкает
«Герой нашего времени»,— психологические романы
Шатобриана («Рене»), Бенжамена Констана («Адольф»),
Альфреда де Мюссе («Исповедь сына века»), незаконченный роман Карамзина («Рыцарь нашего времени») и роман в стихах Пушкина «Евгений Онегин». Хотя психология героя все более углубляется от приключения
к приключению, которые вносят новые штрихи в его
внутренний портрет, духовно Печорин не растет. Его
жизненный опыт существен не тем, что он каждый раз
выходит из того или иного приключения обновленным,
а тем, что он остается одинаковым. Однако при неизменности духовных результатов каждый эпизод всякий раз
бросает свет на неисчерпаемый потенциал души. В этом
состоит история души, ее загадочность, странность
и нравственность. Равная самой себе, душа не поддается изменению и не имеет предела в своем углублении.
Отсюда возникает видимое противоречие между богатыми внутренними возможностями к духовному самопостроению, развитию, обновлению и скромными успехами героя, как правило кончающимися ощущением «скуки» и неудовлетворенности собой.
Печорин всегда чувствует над собой власть судьбы,
которая выступает преградой, ограничивающей итоги
его душевной деятельности и превращающей их в ничтожные, бесполезные и катастрофические по своим последствиям, угрожающие как самому герою («Тамань»),
так и другим персонажам («Бэла», «Княжна Мери»). Печорин, ощущающий перст судьбы, воспринимает себя едва ли не демоническим существом, злым орудием судьбы, наказующей силой. Она выступает в его глазах проклятием, а он становится ее жертвой.
История души Печорина раскрывается через конкретные эпизоды, имеющие отношение не к его служебной
или социальной сфере, но к родовым свойствам человека и интимным сторонам частной жизни (любовь, дружба, испытание воли, личная храбрость). Читатель всюду
наблюдает, как проявляются человеческие качества Печорина и при этом намеренно отодвинуты социально-общественные функции личности (дворянин, светский человек, офицер).
Характер Печорина дан сложившимся и с устойчивым мироотношением. Из жизненного опыта герой вынес скептическое отношение к действительности и к
окружающим людям. Всюду он видит одну и ту же банальность, тривиальность, но продолжает гоняться за
жизнью, каждый раз думая, что очередное приключение
окажется новым и необычным, освежит его чувства
и обогатит его ум. Искренне отдаваясь новому влечению,
он, однако, включает рассудок, уничтожающий непосредственное чувство. Скепсис Печорина становится как
бы абсолютным: важна не любовь, не правда и искренность чувства — власть над женщиной. Любовь для него не поединок равных, но подчинение себе. Он видит
удовольствие и наслаждение в том, чтобы быть «причиною страданий и радостей, не имея на то никакого положительного права».
Точно так же он не способен к дружбе, ибо не может
поступиться частью свободы, что означало бы для него
стать «рабом». С Вернером он сохраняет дистанцию
в отношениях. Свою отстраненность он дает почувствовать и Максиму Максимычу, избегая дружеских объятий.
Свободная воля, перерастающая в индивидуализм,
служит для Печорина принципом жизненного поведения. Она влечет героя к новым и новым впечатлениям.
Он полон интереса и к людям, и к природе, ищет и находит приключения, создавая выгодные для себя ситуации, где его ум мог торжествовать победу. При этом герой испытывает не только других, зная их слабости и
угадывая возможные реакции на его слова и поступки,
но и себя, часто рискуя и подвергаясь опасности. Конечной целью жизненной активности становится познание
смысла действительности и своей личности. Эта устремленность к высшим целям выделяет Печорина из среды,
сообщает масштабность его личности и характеру. Однако опыты Печорина каждый раз демонстрируют ему бессмысленность бытия и роковую неопределенность цели
его жизни.
Ничтожность итогов и повторяемость их образует духовный круг, в котором замкнут герой. Отсюда вырастает мысль о смерти как наилучшем исходе из порочного
и заколдованного, будто заранее предопределенного круговращения. В итоге Печорин чувствует себя бесконечно
несчастным и обманутым судьбой. Великое предназначение, уготованное ему, необъятные силы, ощущаемые им,
не только не стали для него благом, но обернулись страданием и мукой. Он мужественно несет этот крест и не
может примириться с ним, предпринимая все новые и
новые попытки изменить свою участь, придать глубокий
и серьезный смысл своему пребыванию в мире. Вот эта
непримиренность Печорина с самим собой, со своей долей свидетельствует о неуспокоенности и значительности его личности.
В романе сообщается о новой попытке найти пищу
для души — Печорин отправляется на Восток. Его развитое критическое сознание обращено к сущностным
проблемам жизни человека и мира. Оно не завершилось
и не обрело гармоничной цельности. Лермонтов дает понять, что в России Печорин обречен на прежнее состояние. Путешествие в экзотические, неведомые страны
также мнимо, ибо убежать от себя герой не может.
В истории души дворянского интеллигента середины
XIX века изначально заключена двойственность: сознание личности ощутило свободу воли как непреложную
ценность, но приняло болезненные формы, личность противопоставила себя окружающему и столкнулась с такими внешними обстоятельствами, которые рождали скучное повторение норм поведения, сходных ситуаций и ответных реакций на них, способных привести в отчаяние,
обессмыслить жизнь, иссушить ум и чувства, подменить
непосредственное восприятие мира холодным и рассудочным, вынести из всего этого горького опыта лишь отрицательный взгляд на мир.
К чести Печорина, он ищет в жизни положительное
содержание, верит, что оно есть и только ему не открылось, сопротивляется негативному жизненному опыту
и надеется на то, что история его души обогатится и обретет способность к свежему и здоровому восприятию
бытия. В этом побудительном мотиве, относящемся
в большей мере к читателю романа, чем к его герою,
и состоит то духовное завещание, которое передано нам
Лермонтовым.