Внешне лесковская героиня — канонический образ купеческой жены, скучающей, обманывающей своего старого мужа с его приказчиком. Но какой сильной, яркой, неистовой выступает Катерина на фоне бесцветно-лакейского Сергея! В отличие от возлюбленного она не отступится от своей любви ни у позорного столба, ни на арестантском этапе.
Однако у этого невероятного женского характера оказывается и невероятно страшный итог: душевный тупик, ведущий к смерти без покаяния, когда Катерина увлекает следом за собой ненавистную соперницу Сонетку в водяные валы, из которых глядят на нее убиенные свекор, муж и Федя.
«Леди Макбет Мценского уезда» — вещь неожиданная для Лескова. Эта повесть — своеобразная трещина на зеркале лесковского мира, который, как полагал Горький, представляет собой иконостас святых и праведников.
«Беззаботливые о себе». В 70-е годы в творчестве Лескова появляется тема праведничества, продолжающая оставаться главной до конца жизни писателя. Тогда же возник цикл рассказов о «праведниках» («Однодум», «Пигмей», «Кадетский монастырь», «Несмертельный Голован», «Русский демократ», «Инженеры-бессребреники», «Человек на часах» и др.).
Слово «праведник» у Лескова соотносится с человеком, постигшим истину жизни. Несут ее людям лесковские одно-думы и очарованные странники, инженеры-бессребреники и несмертельные голованы, бессменно стерегущие душу России. На них надеялся писатель, полагая, что ими будет она спасена.
Истина жизни, по Лескову, заключается в евангельской беззаботливости о себе — постоянной готовности прийти на помощь к другому человеку, в чувстве сострадания, бескорыстном служении людям, ибо каждый из живущих нуждается в тепле, любви, добре, утешении и понимании. Но каждый из живущих должен сам научиться любить и утешать. Поэтому человека-праведника Лесков открыл во всех слоях общества.
«Беззаботливые о себе» у Лескова в большинстве своем простые люди, невысокого звания, скромные, незаметные. Однако все они удивительно красивые люди. Красота их неброская, не видимая глазом, явленная душой редкой нравственной чистоты. Таковы воспитатели и врачи петербургского корпуса («Кадетский монастырь»), привившие своим воспитанникам человеколюбие в условиях жесточайшего николаевского времени, и инженеры-бессребреники, не пожелавшие служить злу. Живет согласно Священному Писанию и собственной совести чудаковатый Однодум. Идут за советами люди к Головану, и, «должно быть, его советы были очень хороши, потому что всегда их слушали и очень его за них благодарили».
Но этот богатырского склада человек с «умными и добрыми» глазами и светящейся «в каждой черте его лица» «спокойной и счастливой улыбкой» не оставляет людей заботой и на деле. С самоотвержением и «изумительным бесстрашием» он входил в «зачумленные лачуги», чтобы хоть как-то облегчить положение обреченных на неминуемую смерть: поил зараженных свежею водою и молоком и проделывал это ежедневно, после чего его имя «стали произносить с уважением в народе».
В лесковской галерее праведников стоит и Селиван («Пугало»), несправедливо прослывший в народе «пугалом». Но праведничество героя, по Лескову, связанное с евангельской проповедью добра, просветляет глаза и сердца людей: «Так всегда зло родит другое зло и побеждается только добром, которое, по слову Евангелия, делает око и сердце наше чистыми».
И все окружающие вдруг увидели, какое «прекрасное и доброе лицо» у «колдуна» и «злодея» Селивана. А считали его таковым по причине нелюдимости; людей он всячески избегал и жил вместе с немощной женой на заброшенном постоялом дворе, куда «не заглядывал ни один проезжающий», потому и рассказывали о нем всяческие небылицы. Но никто не мог предположить, что увела его от людей единственно забота о де-вочке-сироте, дочери палача, «человека презренного в народе». Он «скрывал ее потому, что постоянно боялся, что ее узнают и оскорбят», смирившись во имя другого человека с собственной участью изгоя, «пугала».
Праведники у Лескова не озабочены вниманием к себе окружающих, не стремятся к тому, чтобы их благородство было кем-то замечено. Завершая рассказ «Человек на часах», Лесков пишет: «Я думаю о тех смертных, которые любят добро, просто для самого добра и не ожидают никаких наград за него где бы то ни было. Эти прямые и надежные люди тоже, мне кажется, должны быть вполне довольны святым порывом любви...» — любви и сострадания к другому человеку, нуждающемуся в них.
Поэтому когда солдат Измайловского полка Постников, стоя ночью на часах у Зимнего дворца, заслышал «отдаленные крики и стоны» со стороны Невы, то его первым, естественным порывом было «подать помощь утопающему».
Но Постников также «помнил и службу и присягу; он знал, что он часовой, а часовой ни за что и ни под каким предлогом не смеет покинуть своей будки». В противном случае солдата на часах ожидали военный суд, а потом гонка сквозь строй шпицрутенами и каторжная работа, а может, даже и расстрел. Однако стоны и зов о помощи пересилили боязнь за себя. Часовой бросился к сходням и сбежал на лед.
С момента спасения солдатом тонувшего человека начинают происходить события, не поддающиеся здравому объяснению. Верхом абсурда во всей этой истории явилось наказание часового двумястами розгами как нарушившего свой долг. И таким образом в лице главного героя рассказа Лесков представил не только тип праведника, незримо творящего подвиг человеколюбия, но и жертву российского произвола и беззакония.
В ряду лесковских праведников особо выделяется фигура странника-богатыря Ивана Северьяновича Флягина.
По сравнению с Селиваном или Голованом, праведниками по жизни, Флягина трудно назвать таковым. Иван Северьянович находится лишь в самом начале праведнического пути. Не случайно повесть «Очарованный странник» имеет «распахнутый» финал. Лескову было важно показать, насколько трудна и драматична дорога героя (и подобных ему людей) к обретению своего земного предназначения.
