С середины 1850-х годов, после жесточайшего политического террора, Россия переживает пору своеобразного духовного подъема. III Отделение, цензурные ведомства по инерции ведут борьбу с литературой и журналистикой, но перевес общественных сил и растущее настроение надежды на скорые перемены уже налицо.
Крестьянский вопрос, подготовка реформы становятся центральными и объединяют даже непримиримых противников, таких, как западники и славянофилы, которые еще в годы Крымской войны занялись разработкой конкретных проектов освобождения крепостных крестьян, показав себя умелыми и опытными практическими деятелями и неуклонно сближая свои позиции в отношении к крепостному праву.
Подготовка Крестьянской реформы необыкновенно консолидировала общество. Большинство представителей различных социальных группировок (либералы и демократы и колеблющиеся между либералами и демократами) было заинтересовано в ожидаемых переменах.
В атмосфере духовного подъема существенно изменяется тональность и содержание периодических изданий: сюда буквально хлынула общественная проблематика, заполнив все отделы — от художественного до «Смеси».
Время духовного подъема сопровождалось также требованием гласности и уничтожения сословного суда. Россия двигалась к широким буржуазным реформам, которые могли бы расчистить путь для быстрого капиталистического развития.
Пореформенное время. Это была эпоха обманутых надежд. Сразу же за освобождением крестьян последовали крестьянские волнения, подавляемые военной силой. Только в 1861 году их было 1176, но два года спустя — 386. В 1861 году в Петербурге появляются прокламации, начались студенческие волнения. И как ответ в 1862 году наступила полоса новой реакции. Общество по-прежнему продолжает волновать главный вопрос времени — крестьянский. Все более углубляется размежевание социальных групп. В 1860-е годы нельзя быть «ничьим»: необходимо четко определиться в своих общественных позициях. О том, что значит пренебречь этим требованием, свидетельствует литературная и жизненная судьба Н. С. Лескова.
Нельзя, однако, сказать, что русское общество не добилось в это время больших успехов по части гласности и судебных реформ. Цензурный гнет был заметно ослаблен, печать стала дышать свободнее. Громадное значение для общественной жизни России имела блестяще продуманная и проведенная судебная реформа. Преобразование суда и судопроизводства было осуществлено на основе судебных уставов. Реформа провозгласила принципы независимости судей, гласности, устности и состязательности судебного процесса. Она ликвидировала сословный суд, ввела суд присяжных, адвокатуру и мировые суды. Все это, несомненно, способствовало истинной демократизации социально-общественного строя.
«У нас все это переворотилось и только укладывается» — эти слова Л. Н. Толстого лучше, чем всякие другие, характеризуют 1870-е годы.
Своеобразие 1870-х годов определено исторической эпохой, наступившей после отмены крепостного права, и пореформенным временем. Новые социальные отношения, в которые вступали все сословия России — дворянство, укрепляющаяся буржуазия, разночинная интеллигенция, простой народ,— в этот период еще не приобрели устойчивости. Интересы различных слоев общества находились во взаимном притяжении и отталкивании. Эти разнонаправленные стремления придали, как ни странно, идейную целостность общественному движению 1870-х годов, которая отразилась и в литературном творчестве. Ее основы применительно к обществу и к литературе точно определил активный деятель эпохи, народоволец П. А. Кропоткин: «...перед новой русской литературой возникли новые задачи. Читатели были уже полны симпатии к отдельному крестьянину или рабочему, но они хотели расширить область своих знаний... хотели знать, каковы основоначала, идеалы, внутренние побуждения, руководящие жизнью деревни? Какова их ценность для дальнейшего развития народа? Что и в какой форме колоссальное земледельческое население России может дать для дальнейшего развития страны и всего цивилизованного мира?»
Вопрос о народном счастье по-прежнему остается центром духовных исканий общества. Не случайно в поэме «Кому на Руси жить хорошо» Н. А. Некрасова «доля» и «счастье» каждого представителя многообразных общественных слоев: помещика, чиновника, попа, «купчины толстопузого», «вельможного боярина» — соизмеряются с народным счастьем, оцениваются и понимаются в связи с ним. «Вопрос о народе,— писал Ф. М. Достоевский в «Дневнике писателя» за 1876 год,— теперь у нас самый важный вопрос, в котором заключается все наше будущее, даже, так сказать, самый практический вопрос наш теперь». Так же думали и другие писатели, творившие в 1870-е годы, несмотря на различия их художественных представлений, политических и общественных ориентиров.
Сложное единство данной эпохи возникло как преемственное относительно предшествующего периода истории и вместе с тем как совершенно новое в своих моральных и психологических истоках. Четкость идейных позиций, определяющая литературное движение в 1860-е годы, сменилась широтой и универсальностью в истолковании происходящего в эпоху 1870-х годов — конкретно-историческое знание подверглось пересмотру с позиций вечных, философских. Мыслящий деятель этого времени должен был заново решать не только вопрос своих отношений с народом, но и вопрос о себе — о новых нравственных критериях, о сути человеческого бытия в соположении с бесконечной жизнью природы. Писатели, критики, публицисты самых разных направлений (JI. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский, М. Е. Салтыков-Щедрин, Н. К. Михайловский, Н. В. Шел-гунов, П. Н. Ткачев) сблизились в поисках «руководящей нити своего прогресса», потеря которой связывалась с «крушением старых начал жизни» и отсутствием «новых» (Н. Н. Страхов). «Без знания того, что я такое и зачем я здесь, нельзя жить»,— говорит о себе Левин в романе Л. Н. Толстого «Анна Каренина».
Всеобъединяющим движением стало народничество — не в узкоидеологическом, а в самом широком смысле слова. Народничество стремилось соединить текущее с вневременным, увидеть в конкретном факте то, что высвечивало его вечное, идеальное значение. Социальные проблемы: половинчатость реформы, которая, вопреки ожиданиям, не избавила народ от угнетения; повсеместное разорение деревни; вопрос о надвигающемся на поселян капитализме — обозначились в 1870-е годы не только в общественно-политическом, но и в морально-психологическом планах. Острота этих проблем определила духовную содержательность эпохи. Личность сделалась средоточием внимания писателей, биологов, этнографов, экономистов, литературных критиков.
Мысль о гражданском служении образованного общества народу как о его неотъемлемом, веками копившемся долге вылилась в особое социально-нравственное движение: «хождение в народ», определяющее характер эпохи в целом.
Как течение народничество не было однородным. Представители его революционного крыла звали «идти в народ», чтобы, переодевшись в крестьянское платье, агитировать за революцию, которая казалась делом ближайшим и достижимым. Неудача этого движения — и как теории, и как практического действия — привела к созданию тайного политического общества «Земля и воля» (1876), по прошествии трех лет разделившегося на самостоятельные группы: «Народная воля» и «Черный передел». Трагизм и одновременно бесперспективность деятельности народовольцев были обусловлены их методом насильственных акций, политического террора.
Крестьянская община. В мировоззрении другой части народников, наряду с трезвым видением действительности и ее проблем, присутствовала поэтическая вера в возрождение крестьянского мира за счет духовных, скрытых в нем ресурсов. Интеллигенция должна была внести в земледельческий труд крестьянина свет разума и истины, понятие идеальной нормы бытия. Формой, способной сохранить в неизменности родовые нравственные начала, народникам представлялась крестьянская община — образчик коллективной жизни народа, оплот социальной и этической гармонии. Именно община должна была противостоять неизбежному разобщению народа с землей — основой не только его физического, но и духовного существования. Гармонические отношения, возможные только в пределах общины, сознавались как наиболее совершенные еще славянофилами. Привлекали они внимание и демократической литературы 1840—1850-х годов.
Переход от идиллически-патриархальной жизни непосредственно к социализму через крестьянский «мир» в итоге оказался иллюзией, в чем убедились и сами народники, когда попробовали взглянуть на этот «мир» с литературно-творческих позиций — в рассказах и повестях, гражданской поэзии и драматургии, в критико-публицистических жанрах.
