-->

Учебник для 11 класса

Литература

       

Поэзия Б. Ахмадулиной
(краткое содержание)

Свеча

Поэту нужно «Всего-то — чтоб была свеча», для того чтобы вспомнить «старомодность вековую».

      И поспешит твое перо
      к той грамоте витиеватой,
      разумной и замысловатой,
      и ляжет на душу добро.

После того как атмосфера старины воссоздана, поэт о друзьях мыслить начинает «все чаще способом старинным». Ощущается и присутствие великого Пушкина. Так при свечах проходит ночь. Итогом ее стали стихи:

      и нежный вкус родимой речи
      так чисто губы холодит.

«Влечет меня старинный слог...»

      Влечет меня старинный слог.
      Есть обаянье в древней речи.
      Она бывает наших слов
      и современнее и резче.

      Вскричать: «Полцарства за коня!» — какая
      вспыльчивость и щедрость!
      Но снизойдет и на меня
      последнего задора тщетность.

      Когда-нибудь очнусь во мгле,
      навеки проиграв сраженье,
      и вот придет на память мне
      безумца древнего решенье.

      О, что полцарства для меня!
      Дитя, наученное веком,
      возьму коня, отдам коня
      за полмгновенья с человеком,
      любимым мною. Бог с тобой,
      о конь мой, конь мой, конь ретивый.
      Я безвозмездно повод твой
      ослаблю — и табун родимый
      нагонишь ты, нагонишь там,
      в степи пустой и порыжелой.
      А мне наскучил тарарам
      этих побед и поражений.
      Мне жаль коня! Мне жаль любви!
      И на манер средневековый
      ложится под ноги мои
      лишь след, оставленный подковой.

Сумерки


      Есть в сумерках блаженная свобода
      от явных чисел века, года, дня.
      Когда? — Не важно. Вот открытость входа
      в глубокий парк, в далекий мельк огня.

      Ни в сырости, насытившей соцветья,
      ни в деревах, исполненных любви,
      нет доказательств этого столетья,—
      бери себе другое — и живи.

      Ошибкой зренья, заблужденьем духа
      возвращена в аллеи старины,
      бреду по ним. И встречная старуха,
      словно признав, глядит со стороны.

      Средь бела дня пустынно это место.
      Но в сумерках мои глаза вольны
      увидеть дом, где счастливо семейство,
      где невпопад и пылко влюблены.

      Где вечно ждут гостей на именины —
      шуметь, краснеть и руки целовать,
      где и меня к себе рукой манили,
      где никогда мне гостем не бывать.

      Но коль дано их голосам беспечным
      стать тишиною неба и воды,—
      чьи пальчики по клавишам лепечут?
      Чьи кружева вступают в круг беды?

      Как мне досталась милость их привета,
      тот медленный, затеянный людьми,
      старинный вальс, старинная примета
      чужой печали и чужой любви?

      Еще возможно для ума и слуха
      вести игру, где действуют река,
      пустое поле, дерево, старуха,
      деревня в три незрячих огонька.

      Души моей невнятная улыбка
      блуждает там, в беспамятстве, вдали,
      в той родине, чья странная ошибка
      даст мне чужбину речи и земли.

      Но темнотой испуганный рассудок
      трезвеет, рыщет, снова хочет знать
      живых вещей отчетливый рисунок,
      мой век, мой час, мой стол, мою кровать.

      Еще плутая в омуте росистом,
      я слышу, как на диком языке
      мне шлет свое проклятие транзистор,
      зажатый в непреклонном кулаке.

«Стихотворения чудный театр...»

      Стихотворения чудный театр,
      нежься и кутайся в бархат дремотный.
      Я ни при чем, это занят работой
      чуждых божеств несравненный талант.

      Я лишь простак, что извне приглашен
      для сотворенья стороннего действа.
      Я не хочу! Но меж звездами где-то
      грозную палочку взял дирижер.

      Стихотворения чудный театр,
      нам ли решать, что сегодня сыграем?
      Глух к наставленьям и недосягаем
      в музыку нашу влюбленный тиран.

      Что он диктует? И есть ли навес —
      нас упасти от любви его лютой?
      Как помыкает безграмотной лютней
      безукоризненный гений небес!

      Стихотворения чудный театр,
      некого спрашивать: вместо ответа —
      мука, когда раздирают отверстья
      труб — для рыданья и губ — для тирад.

      Кончено! Лампы огня не таят.
      Вольно! Прощаясь с божественным игом.
      Вкратце — всей жизнью и смертью — разыгран
      стихотворения чудный театр.

«Как никогда, беспечна и добра...»

      Как никогда, беспечна и добра,
      я вышла в снег арбатского двора,
      а там такое было: там светало!
      Свет расцветал сиреневым кустом,
      и во дворе, недавно столь пустом,
      вдруг от детей светло и тесно стало.

      Ирландский сеттер, резвый, как огонь,
      затылок свой вложил в мою ладонь,
      щенки и дети радовались снегу,
      в глаза и губы мне попал снежок,
      и этот малый случай был смешон,
      и все смеялось и склоняло к смеху.

      Как в этот миг любила я Москву
      и думала: чем дольше я живу,
      тем проще разум, тем душа свежее.
      Вот снег, вот дворник, вот дитя бежит —
      все есть и воспеванью подлежит,
      что может быть разумней и священней?

      День жизни, как живое существо,
      стоит и ждет участья моего,
      и воздух дня мне кажется целебным.
      Ах, мало той удачи, что — жила,
      я совершенно счастлива была
      в том переулке, что зовется Хлебным.

Таруса

      Быть по сему: оставьте мне
      закат вот этот за-Калужский,
      и этот лютик золотушный,
      и этот город захолустный
      пучины схлынувшей на дне.

      Нам преподносит известняк,
      придавший местности осанки,
      стихии внятные останки,
      и как бы у ее изнанки
      мы все нечаянно в гостях.

      В блеск перламутровых корост
      тысячелетия рядились,
      и жабры жадные трудились,
      и обитала нелюдимость
      вот здесь, где площадь и киоск.

      Не потому ли на Оке
      иные бытия расценки,
      что все мы сведущи в рецепте:
      как, коротая век в райцентре,
      быть с вечностью накоротке.

      Мы одиноки меж людьми.
      Надменно наше захуданье.
      Вы — в этом времени, мы — дале.
      Мы утонули в мирозданье
      давно, до Ноевой ладьи.

«Не добела раскалена...»

      Не добела раскалена,
      и все-таки уже белеет
      ночь над Невою.
      Ум болит
      тоской и негой молодой.
      Когда о купол золотой
      луч разобьется предрассветный
      и лето входит в Летний сад,
      каких наград, каких услад
      иных
      просить у жизни этой?

Рейтинг@Mail.ru

Содержание